Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов

— благо промахнуться было невозможно. Кого-то из татар стрелы настигали, когда они протискивались меж бревен. Такие оставались висеть меж ними, не давая другими идти дальше, потому через надолбы их пока проникло совсем чуть. Правда здесь татары, поняв, что им противостоит серьезный противник, да еще и со стены жалят самострельные стрелы, сбивались в плотный строй, закрывались круглыми металлическими щитами и наступать пока не спешили.

Теперь Ратислав смог их рассмотреть. Это были булгары, видимо насильно пригнанные сюда под Рязань завоевателями. Впрочем, они могли оказаться и воинами булгарских князей, добровольно перешедших на сторону монголов. Гунчак, помнится, рассказывал, что были и такие.

Тем временем, стрел в туле становилось все меньше, а булгар по эту сторону надолбов все больше. Правда, вперед они все еще не двигались, собираясь в ровные ряды. Улетела во врагов последняя стрела. Ратьша пошарил по тулу за спиной в надежде, что осталась еще хоть одна, но нет — все стрелы вышли. Он глянул вправо-влево. У его соратников было то же самое: они засовывали луки в налучья, готовились к рукопашной, перебрасывая щиты на грудь и вытаскивая мечи и топоры. Человек пять только добивали последние стрелы из тулов. Нужно было уходить, тем более, уже почти все вражеские пешцы перебрались через дальние надолбы и ровный строй пока небыстро двинулся в их сторону.

Ратислав вновь глянул на городскую стену позади себя. Бабы, похоже, забрались все. Сейчас по веревкам карабкались мужики. Но внизу во рву все еще слышался гомон и голос Первуши, подгоняющий нерасторопных. Похоже, все равно кому-то не повезет — не успеет. Хотя таких не должно быть слишком много. Все. Уходить надо!

— Уходим! — крикнул он уже вслух, поворачиваясь вправо. — Уходим! — теперь влево. — Уходим лазом! Пошли!

Щит, взятый, было в левую руку, снова за спину, разворот и — ходу! Ходу! Только добежать вначале до того места во рву, где распоряжается Первуша, кликнуть того с собой. Добежал до края рва, заглянул. Много еще народу. Много! Поболее полусотни. Толкутся у ближней к городу стенки рва, гомонят, оглядываются со страхом. Увидели Ратислава, так аж присели — пуганые…

— Первуша, со мной! Быстро! — крикнул.

Первуша оглянулся, понятливо кивнул: бежать к лазу по дну рва — увяжутся полонянники, устроят там кучу-малу. Он подскочил к краю у которого стоял Ратьша, подпрыгнул, уцепился за бревна, подпирающие стенки, подтянулся… Ратислав протянул ему руку, тот дотянулся, ухватился, Ратьша рванул… Уф! Вытянул! Немного помог подоспевший к этому времени Семен. Они уже повернули направо в сторону входа в лаз, когда Ратислав бросил взгляд назад на надолбы и не поверил глазам: там остались трое. Встали у щелей в бревнах, прикрылись щитами, мечи обнажены… Княжич с меченошами, кто же еще!

Сердце защемило. Не было даже злости на глупого мальчишку: во времена оны может, и он Ратислав повел бы себя так же, спасая людей даже ценой собственной жизни, не считая, что выгодно, а что — нет. Но бестолковых глуздырей надо было спасать. Кричать, что б бежали за ними — без толку, не послушает княжич и ближников своих не пустит. Тащить за шкирку? Невместно — урон княжьей чести. А что остается? Ничего больше…

— За мной! — крикнул своим меченошам и кинулся к надолбам, у которых решили встать насмерть парнишки.

На бегу Ратьша оглянулся. К его удивлению кроме Первуши и Семена за ним увязались еще трое охотников, одним из которых оказался Годеня. Видно задержались, решив подождать воеводу. Ратислав подбежал со спины к Андрею. Для уговоров времени уже не оставалось — булгарские ряды пешцов были совсем близко. Он схватил княжича за поясной ремень, вздернул вверх, перекинул через правое плечо и кинулся назад ко рву. Опешивший от такого обращения наследник рязанского престола спервоначалу даже и не сопротивлялся. Взбрыкнул только когда оба оказались уже на краю рва. Но тут Ратьша и сам его опустил на землю, все же продолжая придерживать за пояс. Их тут же окружили, отгораживая от наступающих врагов меченоши и трое охотников.

— Ты…! Ты…! — задохнулся от возмущения Андрей.

— Угомонись, княжич! — рыкнул на него Ратислав. — Умереть еще успеешь. А пока поживи чуток.

— Да ты…! Да я…! — малость сникнув, но все еще продолжал возмущаться Андрей.

— Тихо! — еще раз прикрикнул на него воевода. — Нишкни! Дай подумать!

А подумать было о чем. Булгары уже пролезали через ближнюю линию надолбов. Хорошо хоть опять строились, вперед двигаться не спешили. Да и со стены по ним лупили теперь не только из самострелов, но и из обычных луков. И лупили густо, видно по тревоге все вои поднялись на стену. Однако скоро враги окажутся по эту сторону и тогда… Бежать по краю рва в сторону лаза? На глазах у булгар? Увяжутся, не стерпят! Прыгать в ров и бежать туда же по его дну. Тут уже увяжутся свои и снова лазу конец. Хотя, когда речь идет о спасении жизни наследника… Да пес с ним, с лазом. Значит лучше вниз в ров.

— Прыгай вниз! — подтолкнул Ратислав Андрея к краю рва.

— Не буду! — в голосе княжича слышны были подступившие слезы. Обиды? Злости? Или и того и другого разам? — Не буду прыгать! — уже явственно всхлипнул он. — Людей что? Бросим? — мотнул головой назад.

Вот ведь! Спихнуть упрямца вниз? Высоко если не будет готов к прыжку покалечится, а если совсем не повезет, то и убиться может. Прыгать вместе с ним, опять взвалив на плечо? Тоже плохо — княжич в броне не так уж и легок. Покалечиться можно обоим. Больше Ратьше думать не дали. От строя уже преодолевших вторую линию надолбов булгар в их сторону выгнулась часть первой шеренги, образуя широкий клин со здоровенным облаченным в пластинчатый доспех воине на своем острие. На голове воина островерхий шлем с закрывающей лицо стальной жуткого вида личиной, в руке изогнутый меч. Такие не часто, но встречал Ратислав у ближних телохранителей булгарских князей. Биться им можно было и с коня и в пешем строю. С обоих боков булгарина прикрывали по воину в доспехах попроще, но тоже не из дешевых. С боков от этих и чуть позади — воины, образующие клин, тоже вооруженные, насколько рассмотрел Ратьша, весьма неплохо.

Острие клина метнулось к плотно сбившейся кучке рязанцев, застывших на краю рва. Первым, до кого добрался булгарин в личине, оказался воин из охотников. Был у него простой кожаный доспех и деревянный щит, обтянутый бычьей кожей. В руке — топор. Справа и слева от него тоже охотники, один из которых